Когда ты солдат, вещи, вроде одиноко стоящих домов, брошенных на дороге игрушек, дотлевающие следы пребывания людей в некогда населенной деревне, не должны тебя волновать – население успело эвакуироваться, и славно. Но Петру подобные картины каждый раз приводили в уныние: в этих игрушках, разбросанных по обочинам, ей чудилось вымирание человечества, бегущего с поля боя. Глупо было требовать от гражданских оставаться в своих домах и оборонять собственную территорию – бессмысленные жертвы неподготовленного к вторжению гигантов населения, но чем больше опустошенных деревень она встречала на своем пути, тем больше ей казалось, что человечество не хочет сражаться за себя. И с этим чувством, нерациональным и очень детским, она ничего поделать не могла, даже будучи высококвалифицированным солдатом. Как будто военная подготовка должна была перестроить ее образ мыслей, ее внутренние ощущения. Наверное, должна была, но Петра умудрилась, даже побывав за стеной, остаться во многом той же Петрой, какой однажды пришла в корпус подготовки кадетов. Во всем – кроме опыта.
Рал попробовала отвлечься от вида деревни, задумавшись от предстоящем задании. Она и без приказала желала быть там, где сейчас сражаются капрал и ребята, и теперь любое промедление было для нее чуть ли ни военным преступлением. Разговор с майором Ханджи несколько отвлек ее от мыслей о темпе, с которым они продвигались по проселочной дороге, и от созерцания недовольных лиц местного населения, на которые, впрочем, Петра и без этого старалась особо не смотреть. Они не лили ее, но расстраивали несказанно, ей хотелось объяснить им, что военные пытаются сделать все возможное, все, что в их силах. Но вместе с тем она понимала, что попытки эти будут бесполезны и огорчат ее саму еще больше, потому что слишком много времени всех этих усилий человечества было недостаточно. Недостаточно, чтобы спасти людей, недостаточно, чтобы отстоять стену Мария. Но теперь Петра поднимала себе настроение тем, что у них есть долгожданный шанс – все они поднимали. А разговор с Зое выдался обычно спокойным, и не то чтобы рядовой как-то пыталась перевести тему на запеканки в столовой, оно просто так вышло.
Петра хотела перевести лошадь на резвый галоп, но Майор решила проехать через деревню спокойно. Наверное, чтобы еще больше не будоражить умы местных жителей и беженцев, не наводить панику. Однако Зое все равно несмотря на все свои усилия, чуть было ни словила картошкой в тыкву, раз уж допустимы огородные метафоры.
- Что за бросок, вот это размах! Ты был так близок! Ещё немного практики и всё получится! – Расхохоталась женщина, чуть ли ни тыча пальцем в разгневанного бедолагу.
- Командир, вы же понимаете, что провоцируете их еще больше? – Менторским тоном осведомилась внешне спокойная Петра, направив свою лошадь к веселившейся Ханджи. – Давайте уже поскорее проедем это место. – Она не желала здесь задерживаться. Она вообще не желала задерживаться, раз уж на то пошло.

GM: Нужно оформить подпись прежде, чем вступать в игру.

Начало игры

  Джавад ожидал подобного приёма от местного населения, а потому не слишком расстроился, когда в сторону их отряда полетели первые овощные снаряды. В любом случае, его это не особенно касалось – люди обычно злились на разведчиков, которых находили бесполезными, да и бывшего старшего сержанта здесь знали хорошо, а потому не лезли.  По большому счёту, он сам должен был остаться в Хлорбе и помогать эвакуации. Памятуя о прошлом опыте, так поступить бы и следовало. Но разве мог он прохлаждаться с семьёй за стеной Сина, когда Самира, вероятно, отбивалась от орды титанов в Тросте? Почему-то представлялось это Джаваду именно так: тяжело раненная сестра на горе трупов убитых ею титанов из последних сил прикрывает отход мирных жителей. По крайней мере, думать о таком исходе было приятней, чем о бесславной смерти от десятиметрового пупса.
Толстый парень вновь замахнулся на разведчиков, так что невольно пришлось отвлечься от своих невесёлых мыслей и подъехать ближе – так, чтобы оказаться ровно между Ханджи и недовольным населением.
- Эй, Крис! – Джавад широко улыбнулся, подняв руку в приветствии. – Тебе картошку не жалко?
Целиться из-за него теперь стало решительно невозможно, да и люди, узнав гарнизонного, слегка успокоились.
- Да всё равно запасы оставляем, так хоть не зря пропадут, - крестьянин зло сплюнул под ноги лошадям, но руку с очередной картошкой опустил. – Платишь за них налоги, а титаны всё равно как у себя дома гуляют!
Продолжать разговор Крис не стал – только сердито махнул рукой и отправился со своими пожитками дальше – люди потянулись за ним. Джавад вздохнул с облегчением – вступать в конфликт не хотелось, да и высокомерие прекрасных разведчиц делу точно не помогало.
- Прошу прощения, майор, - он на ходу отдал честь, повернувшись к Ханджи, затем радушно улыбнулся ей. – Они напуганы до смерти, сами понимаете, и не оценят, если их дразнить.

Пока толстяк замахивался второй раз, Ханджи успела придумать десять способов изящно и не очень увернуться и даже в процессе отсалютировать ему рукой. Понятно почему, такие как он, мрут как мухи. С такой ужасной физической подготовкой, которую ей сегодня пришлось наблюдать воочию, титанам даже ничего делать не придется для того, чтобы их поймать. Они просто гурьбой попадают к ним в рот. Как можно просто сидеть и ждать, когда кто-нибудь в зеленом плаще подхватит тебя на руки и унесет от свирепых монстров в закат? Ответ на этот вопрос навсегда останется за гранью её понимания.
Строгий голос Петры немного её успокоил, и она даже перестала смеяться, раздражая мирных жителей. И вообще всех.
- Я понимаю! Но так ехать было веселее. Совсем чуть-чуть, - Ханджи на все сто процентов разделяла желание девушки поскорее проехать это гиблое место. Под обстрел или без него. Окончательно развеял её озорное настроение улыбчивый сержант, который внезапно появился прямо перед ней. Да, пожалуй, пора взять себя в руки, раз тебя одергивает уже второй солдат.
- Да ладно, они всё равно в нас ни разу не попали, -  она оценила, как ей на ходу отдали честь и при этом не свалились с лошади одобрительной улыбкой. Кажется, его звали Джавад? Если ей не изменяла память. - И так быстро сдулись, что больше половины не заметило обстрела.
Вереница из повозок и тележек мирных жителей медленно, но верно заканчивалась. Недовольного бурчания становилось все меньше, а скука нарастала всё больше. Может быть, с ними было и не так уж плохо, можно было пополнить свой словарный запас каким-нибудь крепким словцом, или…
- Ребенка, вы не видели моего ребенка?!
Ханджи разве что не подпрыгнула от неожиданности. Быстро сориентировавшись, она крикнула, чтобы те, кто ехал впереди, остановили лошадей, благо они и сами сообразили. Перед ними стояла страшно напуганная женщина, которая, кажется, уже не первый час бегала по окрестностям. Зое даже не пришлось обгонять остальных и подъезжать к ней поближе, она сама почему-то рванула первым делом к её лошади, как-будто зная заранее, кто командир, чем очень удивила Зое. Неужели та самая пресловутая женская интуиция? Или нет, должно быть, она очень воинственно выглядит.
- Вы поможете мне? Она не могла уйти далеко.
- Успокойтесь, мэм, - вообще-то они торопятся и, как бы ни было жаль несчастную мать, этот факт нельзя было сбрасывать со счетов. Но как далеко могла убежать маленькая девочка? Уж, наверное, она бегает не быстрее их лошадей. Вполне можно выделить двух-трех человек на её поиски, которые быстро управятся и вновь присоединятся к отряду, - Как выглядит ваша малышка и где вы её видели в последний раз?
Пока несчастная, сбивчиво и ежесекундно прерываясь на всхлипы, пыталась объяснить, во что был одет её ребенок, Ханджи задумчиво чесала подбородок, оглядывая свой отряд в поисках самого подходящего человека для этого задания. Ну, Петра подойдет однозначно, она уже так тронулась историей о потерянной девочке, что ей не нужно озвучивать приказ, она уже была в предынфарктном состоянии и на низком старте.
- Простите, - снова обернувшись на женщину, Зое не могла не заметить, что та смотрит прямо на неё и, видимо, ждет действий именно с её стороны. Но как объяснить человеку с зашкаливающим материнским инстинктом, что ты командир и твоя задача спасти как можно больше людей, а не только одного. - Я командир и не могу бросить остальных, - Зое развела руками, - Но вам помогут вот эти милые девушки. Петра, Микаса, вы же непротив?

Микаса повернула голову в сторону незнакомки, которая пыталась привлечь внимание группы. Женщина кричала про свою пропавшую дочь в надежде, что здесь ей помогут ее отыскать. Обливаясь слезами, она давила на жалость – последнее, что ей оставалось. Пожалуй, это самый лёгкий путь – плакать и думать, что кто-то сделает всё за тебя. Удел слабых. Это выглядит жалко. Микаса хотела сказать ей, что слезами горю не поможешь. Что гораздо больше пользы принесут ей далеко не пустые рыдания, а собранность и трезвость ума. Возможно, потому, что сама она не понимала, что может чувствовать мать, потерявшая своё дитя. Акерман знала только, что чувствует девочка, потерявшая однажды свою семью целиком. Вот настоящая боль – смотреть, как мир забирает их у тебя. У этой женщины была надежда, которой у Микасы не было в тот день. Так пусть оставит эти жалкие слёзы.
В любом случае, у Акерман было далеко не каменное сердце. Она прекрасно понимала, что человечество едино перед общей угрозой. Поэтому, не смотря на свои смешанные чувства касательно пользы истерик и слёз, она, всё же, хотела помочь. Долг военных – защищать людей, поэтому даже маленькая девочка заслужила своё право на спасение.
Равно как и те, кто находился в Тросте.
Ещё одна жестокая правда жизни заключалась в том, что всем не поможешь. И какой бы горькой ни была эта правда, с ней оставалось только смириться. Стиснув зубы, Микаса уже была готова спешиться, чтобы найти девчонку и как можно скорее отправится на подмогу ребятам, как Петра выступила с возражениями. Акерман была удивлена тем, как сильно эта девушка разделяла ее мнение по поводу всего происходящего. И более того, открытие ее слегка обрадовало, ведь нечасто удаётся отыскать в толпе незнакомцев родную тебе душу. Понимать своих товарищей по команде – весьма полезный навык, которым Микаса, признаться, не обладала. Она частенько полагалась лишь на себя, преследуя свои личные цели, и ей абсолютно не было дела до мыслей и чувств незнакомых людей. Возможно, это ошибка, которая однажды стоит ей жизни, кто знает. Но не так важны средства, как цели. В любом случае, Акерман была уверена, что с Петрой они сработаются.
Почувствовав, как тяжёлый груз принятия важного решения свалился с ее плеч, Микаса молча проводила взглядом Кляйна и Рихтера, которым было поручено отыскать девочку, и вновь устремила вдаль свой взор, словно пытаясь дотянуться мыслями до Эрена. Лишь бы только он всё ещё был там, живой. Опыт подсказывал ей, что Йегер будет бросаться в самое пекло, не смотря ни на что. Эта ненависть к титанам, которую он пронёс в себе сквозь года, становилась лишь сильнее с каждым прожитым днём. И битва была для него единственным шансом выпустить ее наружу. Другого выхода нет. Береги себя, Эрен. Осталось недолго.

Петре уже начало казаться, что она сходит с ума, медленно, но верно. Крики женщины в гражданском все не прекращались - на этот раз причиной была не самая приятная весть, что донесли пришедшие с пару минут назад. Что же, у человека и впрямь случилось горе - он потерял самого дорого на свете человека, своего ребенка. И все они, солдаты, поклялись однажды защищать жизнь человечества, жизнь даже отдельно взятого человека - защита гражданского населения была их непосредственной обязанностью. Но положение было не из легких. Ребенок был мертв в любом случае. А на передовой было ещё столько живых, которые нуждались в подкреплении. Выбор дальнейших действий был очевиден сам по себе, и неважно, чем ты руководствуешься - логикой или чувствами, все сводилось к одному. Петра почти незаметно приблизилась к майору, чтобы их разговор не был слышен никому другому - все равно женщина до сих пор кричала на все лады - горе - есть горе, но оглушать всех было не самой лучшей идеей. Какой толк будет от контуженных разведчиков? Складывалось ощущение, что последние события сделали всех их на редкость циничными. Неужели, именно такими должны быть они, бесславные освободители человечества? Несмотря на горестные итоги, Петра по-прежнему сохраняла внешнее спокойствие, обращаясь к старшему по званию.
- Ханджи-сан, дело не нашей юрисдикции, - она старалась говорить как можно тише, но достаточно громко, чтобы майор не упустила ни слова, - Как назло, среди нас нет ни одного офицера Королевской Полиции.
Рал перевела неодобрительный взгляд на солдата гарнизона - вот, кто обязан следить за порядком внутри Стен, черт его подери. Так зачем же он притащил этого гражданского к разведчикам?
Все шло из рук вон плохо, если они сейчас продолжат путь, репутация разведотряда сильно пострадает, как же так, "благородные бесполезные разведчики, на содержание которых уходит столько средств"! Петра стиснула поводья сильнее - чисто инстинктивно, в такие моменты злость на мирных жителей и их злые языки возрастала до высоты стены Шина, а то и больше, переполняя гневом все её существо. Как ни крути, а помочь им придется. Вот только... Сколько времени они на это потратят? Сколько солдатов не успеют спасти? Жизнь одного человека не могла цениться выше жизни многих других людей. Тем более, что речи о поиске пропавшего ребенка уже и не было. Девочка умерла, им оставалось лишь расследовать это дело. Да и то - до момента, пока полицейские не прибудут сюда за подмогой.
Выйдя из оцепенения, вызванного бесконечным потоком собственных мрачных мыслей, Рал перевела взгляд на подоспевшего к ним офицера гарнизона, запоздало решив задать один немаловажный вопрос относительно кончины несчастной.
- Можем мы узнать подробности? - Петра обращалась к солдату, стараясь говорить так, чтобы мать убитой девочки их по-прежнему не слышала, что было осуществить несложно - истерика продолжалась до сих пор, кажется, кто-то из солдат даже старался её привести в чувство и утешить, но все было без толку, - Как именно она умерла? На теле девочки были какие-нибудь отметины? Что-нибудь, что указало бы нам на убийцу?
Не то, чтобы Петра считала некоторых солдат гарнизона тупыми, но разжевать все поподробнее сочла необходимым - так они хоть немного сэкономят время. Интересно, капрал с Йегером там справляются? Вдруг, им самим необходима помощь? Пока разведчики продолжают торчать здесь, всем скопом. Как будто так они сделают кому-то лучше.
"Интересно, что же убило бедную девочку? Был ли это человек? А может, и вовсе титан?"
Собственные мысли казались какими-то неправильными и пугающими. Но если убийцей был титан, но Петра ошиблась, и расследованием могут заняться именно они, главные специалисты по оным тварям.
Повернув голову назад, Рал вновь обратилась к командиру группы.
- Нужно отправить остальных на подмогу к Вратам, пока мы остаемся здесь, Ханджи-сан. Необходимым сейчас было сократить число будущих потерь любым способом.

Ничего другого ждать от разведчиц и не приходилось. Перед ними стояла задача доставить подкрепление на передовую, и они стремились выполнить её с минимальным количеством неудобств. Да и не привыкли они заниматься проблемами гражданских, обычно это падало на плечи солдат гарнизона, таких, как он сам. Большую часть беженцев сержант знал в лицо: кто-то ставил ему кружечку-другую в таверне после дежурства, кого-то он сам разнимал в пьяном угаре; многие из них знали Рауфа Аль-Саифа, отца Джавада, лавка которого находилась неподалёку. Военной полиции хоть формально и полагалось следить за порядком внутри стен, но мало кто из них совал нос дальше ворот Шины, не зря туда все рвались после учебки – к сытой жизни без титанов и бедняков на улице. Они снисходили до расследования крупных преступлений, которые задевали богатых купцов и ремесленников, но вот такими делами – бытовой поножовщиной среди мещан и бездомных, занимался гарнизон. Убирали тела, для порядка опрашивали свидетелей, если таковые вдруг находились, и складывали отчёт в пыльный ящик. Кто-то пытался сделать больше, но их усилия были как капля в море, и Джавад сам начинал терять веру в то, что удастся хоть что-то изменить.
Женщину, потерявшую ребёнка, он не знал, но видеть её в таком состоянии было больно. Мать кричала так же, когда он принёс домой полуживого брата. 
Ребёнку было уже не помочь, а где-то в Тросте ещё можно было успеть на подмогу сестре, выбор был, казалось, очевидным, хоть и неприятным. Майор и впрямь не выказала никакого интереса, но вот вторая разведчица приятно удивила Джавада интересом к убийству. Девчонка хоть и была в ранге рядового, но вела себя как командир, в отличие от витающего в облаках майора.
“Интересно, с чего такая перемена мнения? Не думает же она, что это титан натворил? В таком случае было бы гораздо больше жертв и намного больше шуму.”
Он захотел было снова подать голос, но подумал, что это будет лишним, и вместо этого спешился с лошади, явно давая понять, где останется. Беженцы посторонились, давая ему пройти к сослуживцам из гарнизона.

Кажется, все её самые страшные сны сейчас оказались явью, после тех, где от неё сбегают её любимцы. Быть окруженной мелким сбродом и не мочь сделать ни шаг вперед, ни шаг назад, что может быть страшнее? Их тесные ряды настолько сузились, что скоро самому ближайшему к ней гражданскому придется запрыгнуть на ее лошадь или прямо на руки, иначе рискует свалиться от толканий сзади стоящих. Какое жалкое зрелище. И даже сложно определиться, глядя на кого оно ей кажется жалким: на мелких, суетящихся словно мыши, людей вокруг или глядя на них самих, как им приходится сжиматься в тесные ряды под их гнетом. То чувство, когда она бывает окружена титанами, ей нравилось гораздо больше. Ей не хотелось в этом признаваться даже самой себе, но… кажется, её заставили врасплох. Как ни странно, исход этого дела, в итоге которого они оказались в этой отвратительной ситуации, решили какие-то жалкие минуты. Окажись они здесь немного раньше, отправь на поиски девочки солдаты немного быстрее или задержись полиция где-нибудь по пути, они бы не были сейчас сцеплены тесным кольцом из беженцев. Ну, или были бы, но с безупречной отмазкой: «Мы сделали всё, что могли, вы сами всё видели» и, возможно, (предсказание реакции мирных жителей всегда дается нелегко) их праведный гнев сейчас был бы немного не таким горячим. Но всё пошло так, как пошло.
Второй раз они попали под обстрел, но первый раз всё было куда безобиднее. Это нужно прекращать, но как? Оправдания? Ну что ж, наверное, это от неё сейчас все ждут. Но какой толк?
- Прошу вас всех успокоиться! - Ханджи направила лошадь к одному из гражданских, который собирался запустить в них особенно огромный валун, тем самым спугнув и заставив его убрать «оружие».
Не существует ситуации, в которой бы не было ни единого выхода. Выход есть всегда!  Даже в этой нелепице, в которую им «посчастливилось» попасть. Итак: закатить воодушевляющую речь про важность разведотряда, перечислить все их заслуги, довести до слез всех вокруг - отпадает сразу. У этих людей камни вместо сердец, она не проверяла, но всё только об этом и говорит. Да и разве невежды когда-нибудь слушали парламентеров? Такое бывает только… да даже в сказках такого не бывает. С мирным населением солдаты в бой не вступают, так что на оружие можно не рассчитывать. Но вот кто защитит самих солдат от них? Остается не так много вариантов. Отвлекающий маневр? Сбросить всю вину на кого-то или что-то ещё? Ждать, когда что-то случится? Здесь разве что приближающийся титан смог бы помочь. Эти малыши всегда спасают ситуацию. Отступать и объясняться? Она не смогла выбрать, от какого из этих двух слов её тошнит больше. Но ситуация требовала срочного решения, и, раз их не хотят слушать и появилась серьёзная угроза понести потери, придется действовать.
Ханджи осторожным жестом подозвала к себе Петру и что-то шепнула ей на ухо. Как обладательница самого спокойного голоса и безупречной дикцией она идеально подходила для её идеи. А именно: не привлекая к себе лишнего внимания, проскакать в задние ряды и подговорить кого-то из солдат увидеть несуществующий сигнал, предупреждающий о появлении титанов. Люди на грани срыва, люди просто обязаны повестись. Нужно только подождать.
- Мы сами скорбим по ребёнку, и поверьте, нам не доставляет радости видеть, как каждый день бок о бок с нами гибнут наши товарищи, мирные жители, груз ответственности за чьи жизни лежит на нас, -  Разумеется её никто не слышал, но внимание отвлекало это отлично - Бессилие отчаивает, но мы делаем это потому, что всё ещё хотим верить в человечество!
Она едва довольно не заулыбалась, но сумела сохранить серьёзное лицо, услышав долгожданный вопль какого-то из солдат, а потом ещё и громкий шепот другого "ну, пускай остаются, раз хотят, мы же для них бесполезны, что они потеряют?», как подтверждение, что её план введен в действие. После них глупая толпа зашуршала ещё громче. Вот он первобытный страх, который так им сейчас на руку. Мыши сбегут с тонущего корабля, и едва ли найдется хоть одна умная мышка, которая точно знает какие там у разведотряда сигналы, какого они цвета и что обозначают, а даже если и найдется… какова вероятность, что за всей этой суетой остальные услышат её писк? Сложно прикинуть насколько эта суета их задержит, но одно можно сказать точно  достаточно, чтобы ослабить гнет и дать им уйти. Вряд ли, они рванут за ними, бросив свои драгоценные манатки.
- Мэм, примите наши извинения и соболезнования, - возможно, они и не были настолько виноваты перед ней, как казалось несчастной женщине, но Ханджи искренне ей сочувствовала -  мы больше не можем здесь задерживаться. Мы оставим с вами кого-нибудь, кто расследует это дело до прибытия полиции.

antiquities. These are the Egyptian papyri